3. Спасти СССР. Манифестация - Страница 10

Я собирался проверить это на практике. Осталось исполнить задуманное - донести конверты до получателей - генерала Джулио Грассини в SISDe* и, копией, до надзирающего за ним Франко Евангелисти. Этого должно хватить. Они будут землю рыть хотя бы из чувства политического самосохранения.

(*Il Servizio per le informazioni e la sicurezza democratica (S.I.S.De.), служба информации и демократических гарантий - служба внутренней безопасности Италии).

Конечно, утечки неизбежны - латиняне болтливы, как ветреные девицы. Без сомнения, о письмах из Москвы очень быстро узнает ЦРУ, вероятно - уже на предстоящей неделе. Соседи по континенту традиционно просвечивают Рим своими спецслужбами, а, значит, к концу месяца в курсе будут и Лондон, и Стокгольм, и Бонн... Да и Берлин, пожалуй, тоже.

А масонскую ложу "Пропаганда-2" можно вообще считать почти официальным адресатом - оба министра-получателя являются ее членами. Конечно, от масонов там осталось только название: так-то это удобная, почти клубная форма прикрытия вполне традиционной специальной и полулегальной политической деятельности вокруг интересов влиятельных групп. Таких в Италии много, поэтому знать будут все.

Следовательно, о "московском следе" дней через десять услышат и на Лубянке.

"Как быстро они придут к очевидному выводу? Уверен, с утечкой по Хальку КГБ уже разобрался. И тут парный случай, в Италии... Я даже знаю, какой следующий вопрос задаст мне Юрий Владимирович", - и я мысленно поморщился, - "остается надеяться, что оно того стоит. Да и, все равно, шила в мешке долго не утаишь..."

Мы вынырнули из серой мглы. Салон залило ярким, неожиданно теплым солнечным светом. Я задернул матерчатую шторку и опять озабоченно нахмурился. Озадачил меня вчера Юрий Владимирович, ох и озадачил. Совсем не такого вопроса я ожидал от второго сеанса связи.

"Что для вас "советский человек""?

Умен Андропов: мягко вытягивает меня на разговоры "за жизнь". Простой вопрос, предлагающий широкий выбор вариантов для отвечающего, позволяет завязать диалог с обстоятельным развертыванием понятий. Мда... А используемая мною личная семантика обязательно многое расскажет специалистам.

Можно, конечно, разразиться в ответ "красной истерикой". Пусть думает, что на другом конце провода сидит экзальтированный коммунар, случайно награжденный даром свыше. "Сумасшедший пророк" - не самая плохая маска для меня, так можно играть годами.

Но вот только для дела она крайне вредна. Слишком велика ставка для легкомысленных игрищ. Мне нужно хотя бы минимальное доверие получателя - теперь уже не к передаваемой фактологии, а к моим мотивам.

"А, впрочем, к черту страхи!" - подумал я, - "и, правда, что для меня "советский человек"? Понятно, что это не синоним жителя СССР. Это - специзделия, это - вершины социальной и педагогической селекции. Но их хватало, и они были заметны".

Я потер лоб, пропуская через себя память:

"Советский человек... Какой он был?

За шелухой казенной идеологии он ясно видел будущее - справедливый мир единого человечества. На меньшее советский человек был не согласен, и оттого тесно ему было в настоящем.

Этим масштабом он мерил все вокруг - и себя, и потому был свободен, как никто до него.

Я верю - там, откуда я ушел, СССР однажды вернется, пусть называться та страна будет иначе. И советский человек вернется. А, быть может, он никуда и не уходил: лишь сделал шаг в сторону, да смотрит с усмешкой за потугами временщиков-мещан. Они выгрызли СССР изнутри точно крысы, поселившиеся в головке сыра. Но разве у кого-то повернется язык назвать таких крыс победителями? Создавать - не выгрызать. Будущему нужны люди с настоящей мечтой, и они придут. Они вернутся. Я верю.

А здесь... Здесь мне повезло. Советский человек еще никуда не ушел. Мне надо не забывать, что я - не один. Что мне - повезло. Я, счастливый как никто..." - улыбка бродила по моему лицу, пока я мурлыкал про себя куплет.

"Спасибо, Юрий Владимирович. Спасибо за хороший вопрос. И - нет, так я отвечать не буду. Придумаю что-нибудь еще. Но за вопрос - спасибо".

Эту улыбку я пронес через весь полет и даже сквозь зал Шереметьево к такси я так и шел - с улыбкой.

Тот же день, позже

Москва, Лубянка.

Из светло-оливковой "Волги" я высадился напротив "Детского мира". Через площадь, невольно притягивая взгляд, высился Комитет. От привычного строгого фасада сейчас была только правая его половина, несимметричная и кургузая. Прилепившийся слева бывший доходный дом выглядел, благодаря щедрому дореволюционному декору, кукольно-несерьезно. Уцелевшие на его башенке женские фигуры, символизирующие Справедливость и Утешение, невольно наводили на совсем уж крамольные мысли. Не удивительно, что совсем скоро знакомый фасад задрапирует весь квартал, обретя, наконец, свою монументальную законченность.

А еще, вскинувшись разящим мечом своей эпохи, стоял посреди площади Железный Феликс. Каким-то неведомым образом он собирал разбросанные вокруг разномастные здания в столь редкую для Москвы архитектурную композицию. Выдерни его, и все рассыплется.

"Нет, все-таки Вучетич был гений..." - решил я, - "и как это милосердно, что ликующие варвары расправлялись с памятниками уже после его смерти. Стать частью коллективного Герострата легко: не надо даже дергать за веревку, лишь крикни со всеми "вали"! Короткий миг - и вот ты уже в одном строю с теми, кто раскладывал на площадях костры из книг. Рабы истории... Они рабами и остались, сколько бы статуй не повалили, сколько бы библиотек не уничтожили. Свобода добывается иначе".

Я двинулся к цели, нет-нет, да и поглядывая на грозные окна невдалеке. Уместно было бы как-то тонко пошутить, но с этим у меня сегодня не задалось. Вместо этого я еще раз придирчиво оглядел себя и остался доволен: переодевшись, Вася Крюков стал неприметен, аки серая мышка.