3. Спасти СССР. Манифестация - Страница 20

- Возьми сам какой-нибудь маленький флакончик приличных духов для девушки, хорошо? ... Ага, спасибо. Давай, пока.

Я опустил трубку на рычаг и вдруг похолодел, вспомнив о своих подозрениях.

"Черт! Начисто все из головы вымело с этим подонком... А вдруг тот "губастый" все же из ЦРУ"?! - и я постоял, тупо глядя на наборный диск, потом вздохнул: - "Поздно, уже позвонил... Тогда Мелкую Гагарину ни в коем случае нельзя показывать, обойдется. Просто на всякий случай... Хотя, конечно, это я перестраховываюсь - ну никак ЦРУ не могло бы выйти на меня через Гагарина. Бдительность у разведчика должна быть, но паранойя для него губительна. Не паникуй зазря, Дюха".

Эту мысль я любовно баюкал, возвращаясь домой.

Когда я шагнул в квартиру, Мелкая переминалась в прихожей.

"Не отходила от двери, что ли?" - мелькнуло у меня в голове.

Она открыла рот, порываясь что-то спросить, потом увидела в моей руке знакомый чемодан и промолчала.

- Все в порядке, - хрипловато сказал я, опуская ношу на пол. Прокашлялся и добавил, стараясь сразу успокоить, - все в полном порядке. Мы с ним договорились.

- У тебя кровь... - она испугано схватила меня за рукав.

- Где? - я оглядел себя с недоумением.

- На лице... Где у вас вата? Я сбегаю, принесу, - в голосе ее слышалось нешуточное волнение.

- Не надо, - отмахнулся я, - сейчас умоюсь, и не будет крови. Это... Хм... Это не моя.

Стереть пару багровых брызг, окропивших мою левую скулу было не сложно, но я всей кожей продолжал ощущать пакостную атмосферу той квартиры, с ее темными, пропитанными болью углами и застоялым запахом на десять раз пережаренного жира. Поэтому долго плескался в раковине, старательно промывая в ледяной воде лицо и глаза, полоща рот. Гадливость уменьшилась, но не ушла совсем, а лишь притаилась где-то за углом. Опять захотелось махнуть внутрь чего-нибудь крепкого, грамм так пятьдесят. Я даже мысленно представил себе папин бар и стоящую в нем початую бутылку с пятью звездочками на коричневато-желтой этикетке. Потом, словно наказывая себя за крамольные мысли, долго, до красноты, тер лицо мохнатым полотенцем, окончательно приходя в себя.

"Согласится? Нет?" - я взволнованно провел пятерней по шевелюре и решительно потянул на себя дверь.

Мелкую маялась под дверью, и я чудом не влетел в нее, торопливо выскакивая из ванной. В моей байковой клетчатой рубашке не по размеру, с распущенными и до сих пор не просохшими до конца волосами, она ощущалась в полутьме квартиры старше, чем я привык ее воспринимать, и это сбивало с толку.

- Так, - ляпнул я первое пришедшее в голову, - ты, вообще, как?

Ответом было лишь короткое движение плеч, но маленькие ноздри выдали ее, начав обиженно трепетать. Я мысленно обругал себя за нечуткость: "ну вот зачем, дурак, напомнил?!" - и торопливо сменил тему:

- Отогрелась? Пошли, расскажу, как мы дальше жить будем.

Это помогло: хотя глаза ее уже успели влажно блеснуть, но девушка сразу устремилась за мной.

- Так... - я нарезал кружок по комнате, собираясь с мыслями, и посмотрел на Мелкую, примостившуюся на краешке тахты.

Она сидела, напряженно вытянувшись. На скулах проступили темные неровные пятна, в глазах появился лихорадочный блеск. Пальцы вцепились в матрац.

- Так, - решился я наконец, - об отчиме забудь. Его в твоей жизни больше не будет. Нет, нет, жив он, - успокоил я взметнувшуюся в ее глазах опаску, - и, даже, местами здоров... В общем... - я запинался и все никак не мог подобрать подходящих слов, - в общем, я тебя у него забрал, вот. Он... ммм... согласился с этим. Считай, что теперь я за него.

- Так... Так разве бывает? - тихо-тихо спросила она.

Напряжение начало уходить из ее приподнятых плеч.

Я опустился у ее ног. Теперь наши глаза были рядом - я сейчас не мог и не хотел ни врать ей, ни увиливать.

- Иногда. Как в нашем случае.

- И... И где я буду жить? Твои родители разве разрешат? - в ее голосе послышалось робкое ожидание чуда.

- Нет, - покачал я головой, - к сожалению, нет. Они, у меня, конечно, молодцы, но не настолько, чтобы поселить тебя в одну комнату со мной.

Мелкая отчаянно покраснела.

- А... как тогда? - бровки ее недоуменно вскинулись.

- У тебя есть другие родственники? - уточнил я на всякий случай.

В глаза напротив вернулся испуг. Потом Мелкая, словно через силу, кивнула:

- Бабушка в Ташкенте. Но мы не общались... После того, как мама...

- Неважно, - остановил я ее, - адрес знаешь?

Она на миг прикрыла веки, потом сказала ничего не выражающим ровным голосом:

- Адрес я помню, - и занавесилась челкой.

Я осторожно взял ее за покорную кисть.

- То-о-ом, - имя царапнуло язык, и я на миг запнулся, а потом продолжил твердо, словно вколачивая каждое слово: - Я. Тебя. Забрал. А вот на время или нет - решать тебе.

Она торопливо вскинула взгляд. В легком сумраке комнаты глаза ее казались невероятно огромными и почти черными. В них что-то мерцало - такое, в чем можно было бы разобраться прямо здесь и сейчас, но вот этого-то мне и не хотелось, поэтому я бодро продолжил:

- Бабушка - это все равно твоя семья. Захочешь - поедешь к ней, не захочешь - не поедешь. Да и о лете надо думать...

- Тогда я ничего не понимаю, - призналась Мелкая, растерянно мигнув.

Это короткое движение век опять ее преобразило: теперь напротив меня сидел напуганный ребенок.

Я встал, подошел к окну.

- Это потому, что мимо тебя прошло одно важное обстоятельство, - начал объяснять расклад, - я это от всех скрываю, только родители в курсе. Кхм... Кузя подозревает, правда... Ты же знаешь, что я шью. Что не знаешь: кое-что из сшитого я потом продаю через комиссионки. Получается очень даже хорошо. Половину денег сдаю в семью, но и мне остается немало. Так что мы просто снимем тебе жилье недалеко от школы. Это будет наша квартира, - я замолчал, давая ей время оценить решение.