3. Спасти СССР. Манифестация - Страница 24

- Тихо вы! У меня там, - мотнул головой в сторону своей комнаты, - девушка спит!

- А что, смело... - произнес папа после короткой заминки.

От него слегка тянуло коньяком, но глаза были трезвые, а теперь еще и озадаченные.

Мама беззвучно хлопнула ртом и начала торопливо сдергивать с себя сапожки.

- Пошли на кухню, - в полголоса предложил я.

- Пошли, - согласился папа, с интересом косясь в сторону моей комнаты.

Мама, наконец, совладала с обувью и, не снимая пальто, подскочила к закрытой двери. Я напрягся, но она лишь осторожно, от порога, заглянула внутрь и секунд через пять так же осторожно отступила.

- Другая... - прошептала папе растерянно.

В глазах у того внезапно блеснуло веселье.

Мы прошли на кухню: папа, за ним, ступая отчего-то на цыпочках, мама, я же замыкал строй.

- Ну, докладывай, - папа развернулся и оживленно потер ладони.

- Да... - пожал я плечами, - это из нашей агитбригады, классом младше. Кстати, тоже Тома...

- Да что ж такое-то! - мама, не выдержав, всплеснула руками, - заговорили тебя на них, что ли!

- Да ты не о том думаешь, - я посмотрел на нее с укоризной, - у этой четыре дня назад мама умерла от рака, а отец по такому случаю опять запил...

- О... - мигом посерьезнев, протянул папа.

Мама прерывисто вздохнула и замерла с широко распахнутыми глазами.

- А во хмелю он буен, - продолжил я пояснять расклад. - Я ее случайно на улице встретил - мокрая до нитки, совсем никакая уже. Не оставлять же на холоде... Вот, взял с собой.

- Правильно сделал, - рубанул ладонью воздух папа, - молодец.

- Она говорит, что запоев длиннее недели у него обычно не бывает. Так что ей бы перекантоваться у нас несколько ночей, а?

Папа с готовностью кивнул:

- Да, конечно, пусть живет. Накормим, напоим, спать уложим... Кстати, как ложиться будем? - он испытующе глянул на меня.

- Я ей свою кровать застелил, а себе кресло раскинул, - ответил я.

- Годится... - папа еще чуть подумал и уточнил: - Деньги нужны?

- Своих хватит, - отмахнулся я.

- Ну, и хорошо, - он еще что-то прикинул про себя и повернулся к маме, - пошли тогда спать, завтра ведь не встанем.

- Да погоди ты, - отмахнулась она и торопливо зарылась в холодильник. Высунулась оттуда с трагически прикушенной губой: - Им же завтра после школы обедать нечем!

- Ой, мам! Да в диетическую столовую зайдем, делов-то, - сказал я.

Она посмотрела на меня растеряно, потом в глазах ее блеснула хитринка:

- Я, раз такое дело, отпрошусь, пожалуй, на полдня у Митрофановны... Завтраком вас накормлю, обед приготовлю...

- Ох, ты и любопытна... - негромко пробормотал я, укоризненно покачивая головой.

Она чуть зарозовелась.

- Ну, а ты как думаешь?! - опять всплеснула руками, - ты какую-то девочку ночевать к себе привел, а я на нее и не посмотрю даже?! Да меня Митрофановна сама с работы домой погонит!

- Все с вами понятно, - ухмыльнулся я, - да смотри, бога ради. Только осторожно - не забывай, в каком она сейчас состоянии.

- Конечно, конечно, - заворковала мама, соглашаясь, а потом тихо, как бы про себя ввернула: - Оберегает, прямо как свою...

Я закатил глаза к небу.

- Крепись, - папа, проходя, потрепал меня по плечу, - это только начало.

- Страшно подумать о конце... - пробормотал я ему в спину.

- Э, - он резко остановился, разворачиваясь, - а вот с этим не торопись.

На это я смог только беззвучно разевать рот, словно окунь, только что снятый с крючка.

Папа понял по-своему:

- Да... Надо бы с тобой это проговорить наконец...

- О тычинках и пестиках? - голосом, полным безнадежности, вопросил я, - надеюсь, не прямо сейчас?

- Что, уже не актуально? - папа задумчиво почесал под бородой, - ты, главное, не торопись выбирать.

Где-то за моей спиной замерла мама - я не слышал оттуда даже легкого дыхания.

- Пап... Но выбираем не мы, ты в курсе? Как это... - я пощелкал пальцами, - мужчина - это товар, который думает, что он - покупатель.

Сзади отчетливо хихикнули. Папа возмущенно вздернул бороду:

- Ты что, уже готов сдаться?

- Папа, - напел я ласковым голосом, - я в девятом классе, ты не забыл?

- Порой начинаю забывать, - сокрушенно признался он. - Я в девятом классе девочек домой на ночь не водил.

- И ты, Брут...

- Ладно, ладно, - вскинул он руки, - будем верить в лучшее.

- Да-да, - согласилась из-за спины мама, - но все равно, вы там сильно не шумите.

- Ей что, - качнул я головой в ее сторону, - тоже коньяка досталось?

- Выпросила малеха, - папа показал на пальцах сколько это: вышло грамм так сто.

- Как же я вас люблю, - искренне признался я. - Давно хотел вам это сказать. Повезло мне.

Редкий случай: у папы кончились слова. Он кривовато улыбнулся и неловко развел руками. Я оглянулся - мама отвернулась и торопливо терла уголок глаза.

- Ладно... - пробормотал я, смущенно глядя в пол, - я уже мытый. Пошел спать. Спокойной...

- Спокойной... - нестройным хором прозвучало мне в спину.

Я закрыл за собой дверь и постоял, привыкая к темноте. Постепенно она наполнилась прозрачностью. Мелкая спала на боку, подтянув к себе ноги. Одну ладонь она засунула под подушку, вторую - под щеку. Умильно улыбаясь, я протиснулся вдоль кресла-кровати.

Лег, и некоторое время смотрел на шевеление теней на потолке - ветер опять теребил ветви.

"Какой же я счастливый", - внезапно поразился я, - "все есть: любимая девушка, любимая семья, любимая страна. Любимое дело. За что мне так повезло? Чем расплачиваться буду?"

Я поморгал в потолок, потом между моими бровями пролегла складка:

"Об одном прошу: пусть расплачивался буду только я".

С тем и заснул.

Глава 4

Вторник 07 марта 1978, утро

Ленинград, Измайловский проспект